Николай Петров - Земли конфликта[СИ]
Парень зашел в кузницу и сбросил с плеча мешок. Достал оттуда груду сломанных мечей и разложил на столе перед собой. Затем подошел к горнилу и поглядел на груду раскаленного жара. Определенно он не походил на вора. "Кузнец" догадалась Джандис. Такой молодой, а куда же подевался старик Барталио. Это его сын вспомнила Джандис. Мельком она его видела в детстве, когда кузнец приходил с сыном в Каэр-Дарроу и продавал свои изделия.
— Привет. — Произнесла Джандис, подходя к столу. — Почему ты не на празднике? Ты ведь сын Барталио? А где твой отец?
Кузнец поклонился ей.
— Доброго вам дня госпожа. У меня нет времени праздновать. Я сын Барталио, зовут меня Арракс. Мой отец умер три дня назад.
— Ой! Прости, пожалуйста! — прошептала Джандис. — Я не хотела тебя огорчить. Я пойду, пожалуй…
Она вышла из кузницы… И тут же поняла что не хочет ни капли возвращаться на праздник, к своим друзьям. Ей хотелось поговорить с кузнецом, посмотреть на него. Джандис развернулась и вновь вошла в кузницу.
Кузнец вытащил из горнила две части сломанного меча и бросил их на наковальню. Схватил молот и ударил по мечу. Раскаленный метал, ответил снопом искр, кузнец снова нанес удар. Джандис стояла и наблюдала как кузнец снова и снова бил по мечу, затем опускал его в горнило, доставал и снова бил. И вот уже меч абсолютно целый, словно и не было в нем трещины. Кузнец опустил его в чан с водой, послышалось шипение, и столб пара взвалил над чаном. Арракс достал меч и оглядел его. Оставшись доволен результатом, он положил его у стены и принялся за второй меч.
— Можно мне тут постоять? — спросила Джандис. Она прекрасно осознавала, что ей достаточно просто захотеть и эта кузница, да и весь Дарроушир будет принадлежать ей, это все можно было бы купить, и денег у ее отца было гораздо больше, чем потребовалось бы. Но она боялась этого кузнеца. Боялась не его, а того что он может не захотеть с ней говорить. Боялась, что он не позволит ей остаться. Боялась, что придется уйти и не видеть его лица. — Я хочу посмотреть, как ты работаешь.
Арракс поднял голову и увидел Джандис.
— Тут не место для такой барышни как вы, леди Баров. — Кузнец опустил меч в горнило. — Тут нет огненных потех и веселых шутов.
Джандис показалось, что кузнец прогнал ее. Но взгляд его оставался, по-прежнему невозмутим. Она сделала несколько шагов вперед.
— Пожалуйста, разреши мне остаться. — Умоляюще произнесла она. — Я не хочу вновь на праздник.
Арракс покачал головой. Джандис показалось, что земля под ногами начала качаться и вот-вот накренится, сбрасывая ее в бездну, в круговерть пустоты, которая снилась ей в ночных кошмарах. Она выбежала из кузницы и бросилась в сторону соснового бора.
Арракс плюнул на землю. Теперь работать будет невыносимо. Сейчас придет Алексий Баров и распорядится, чтобы его дочурка осталась в кузнице. Кузнец чертыхнулся и вышел на улицу.
Он успел заметить, как Джандис забежала в лес. Тревога прокралась к душе Арракса. Он то с друзьями с раннего детства исходил лес вдоль и поперек, но ему казалось маловероятным, чтобы эта изнеженная барышня смогла найти дорогу в Дарроуширском лесу. Арракс чертыхнулся и пошел следом.
— Алексий! Вы вырастили замечательную дочь! — к лорду Барову подошел человек в дорогом кафтане с золотыми пуговицами и обнял его. — Красавица Джандис будет самой яркой жемчужиной северных земель! Кстати где она?
— Ах! Да наверняка веселится с подругами. Детство как-никак. Последний его день. — Ответил Алексий. — А вы сами как Гелькулар? Как здоровье?
Гандлинг обменялся рукопожатием с Гелькуларом и посмотрел многозначительно на Алексия.
— Да что ж у нас может быть нового, в нашем то захолустье! — засмеялся Гелькулар. — Но должен сказать, что годы свои я уже не чувствую! Здоровье прекрасное! В мои-то семьдесят девять я себя чувствую на все сорок и не годом более!
К ним подошел еще один человек одетый, пожалуй, даже богаче Алексия Барова, самого зажиточного землевладельца на весь северный Лордерон.
— Алексий! — обратился он к Барову. — Передавайте Джандис мои поздравления! Как протекает ваша жизнь? Гандлинг, доброго вам дня! — он поклонился ректору. — Гелькулар! Какая встреча!
— Добрый день Кель'Тузед. — Алексий Баров пожал руку гостю. — Жизнь может и имеет недостатки, но стоит мне взглянуть на мою красавицу дочь, и я понимаю, что жизнь все-таки прекрасна настолько, насколько это возможно!
Гандлинг кашлянул и произнес.
— Господа, могу ли я предложить вам покинуть на некоторое время веселое празднество и прогуляться под теми чудными соснами? Я полагаю, разговор наш не для лишних ушей.
Четверо мужчин развернулись и ушли с поляны, где веселились гости. Они зашли под сень деревьев и Гандлинг нарушил молчание.
— Лорд Алексий. Я надеюсь, ты простишь мне мое вмешательство, но я беспокоюсь о тебе, так же как и о себе. И я думаю тянуть дальше нельзя. Нам очень повезло что Кель'Тузед сегодня пришел на торжество. Неизвестно сколько бы еще оттягивался этот разговор.
Кель'Тузед кивнул и посмотрел испытывающее на Алексия. Тот молчал и Гелькулар произнес.
— Алексий! Решайся же. Посмотри на меня! Как я себя великолепно чувствую. И ты вновь получишь этот дар. Дар здоровья. Твое сердце наши целители не могут излечить и тебе это хорошо известно. — Он перевел взгляд на Гандлинга. — Полагаю, что когда придет срок, ты тоже согласишься?
Гандлинг кивнул.
— Алексий, — обратился к Барову Кель'Тузед. — Скажи мне, неужели ты хочешь, чтобы твоя прекрасная девочка Джандис осталась без отца в самом начале своей жизни? Ты не можешь врать сам себе. И ты знаешь, что тебе не протянуть дольше одного года. Неужели этот страх сильнее твоей любви к дочери? Или ты боишься, что мое предложение касательно школы может иметь плохие последствия?
— Друг мой, — ответил Алексий. — Я бы давно уже решился, но если церковь узнает что в Шоломансе введен курс Некромантии… Ты ведь знаешь, они и так не особо одобряют то, что мы преподаем нашим ученикам магические искусства, для подготовки их к Кирин-Тору. Думаю это их окончательно разозлит. И тогда кто знает. Возможно, дело дойдет до короля и Шоломанс закроют.
Кель'Тузед тихонько засмеялся.
— Ах! Алексий, Алексий! — он остановился и положил руку на плечо своему другу. — Неужели ты полагаешь, я не слышал этих слов в Кирин-Торе? Церковь сейчас не одобряет никого и ничего, что может им мешать, мешать их влиянию. И в Лордероне это прекрасно понимают. Да, крестьяне набожны и церковь для них важнее всего. Но неужели ты думаешь, что крестьянин, которого поставят перед выбором: отдать сына в хорошую, недорогую школу, из которой он выйдет образованным человеком с огромными перспективами в дальнейшей жизни, или оставить сына прозябать в деревне, в лучшем случае отдав его в церковный приход, лишь бы только не прогневить эту церковь, выберет последнее? Шоломанс был, есть и будет лучшей школой для этих земель. И многие студенты очень хотят изучать эту новую науку. Друг мой, решайся, ты не пожалеешь.
